220

вернуться

Кобрин Кирилл
Шерлок Холмс и рождение современности: Деньги, девушки, денди Викторианской эпохи

 
Business class
Одним словом, книга Кобрина характерна тем, что в интернете называют синдромом поиска глубинного смысла. Для поклонников серии рассказов о Холмсе подобные детали могут показаться излишеством – Конан Дойль прекрасен и без «фона», сам по себе. Поэтому труд Кобрина больше будет интересен тем, кто когда-то увлекался Холмсом, а потом обратился к «более серьезной» литературе. Для таких станет большим сюрпризом, что в ткани «холмсианы» скрыты тончайшие прожилки современности. Под ней Кобрин понимает не только время действия рассказов, но и всю последующую историю вплоть до наших дней. В настоящем Кобрин примечает множество «викторианских» примет и прямых отсылок к Англии конца XIX века: быть может, именно поэтому у Шерлока Холмса так много поклонников – сыщику с Бейкер-стрит все никак не удается постареть.

Business Class

Александр Етоев
По Кобрину, Шерлок Холмс позитивен. Ему чужды «архивны юноши», все эти викторианские чудаки, роющиеся на отеческих пепелищах и проливающие скупую слезу над источенным червяками черепом, выкатившимся из-под могильной плиты. Про червей я упомянул не просто. Это я немного переиначил процитированного Кобриным Джона Эрла («Микрокосмография», книга скетчей, выходила в 1628 году): «Тот, кто имеет ненатуральную приверженность к обожанию старины, ко всему сморщенному, кто (как голландцы свои сыры) любит вещи тем сильнее, чем больше они покрыты плесенью и изъедены червями...» Так вот, о позитивизме Холмса. Позитивен-то он позитивен, но дух чудачества в нем присутствует несомненно (хотя деньги – да, за пять сотен фунтов какого-нибудь воротилы фон Борка он с любого водопада вниз спрыгнет). Возможно, это последствия пагубного влияния опиума. Или игры на скрипке. Или Лондон так на него действует.

Нацбест

Алексей Мокроусов
«Книга Кобрина вторгается в пространство, почти никем не осваиваемое в России. Его небольшие по объему эссе затрагивают многообразные аспекты Modern Times, современности, возникшей в викторианскую эпоху и во многом по-прежнему сохранившую ее структуру. Это порождает мемуарные интонации, появляющиеся, когда автор сопрягает географию и эпохи, оказывающиеся неожиданно близкими: “юный советский читатель имел все шансы войти в этот мир и стать своим — несмотря на то, что он совершенный чужак, потомок случайно выживших в кровавой бане людей. Мир, к которому этот ребенок принадлежал, позднесоветский мир, был в какой-то степени похож на Викторианскую эпоху — иллюзорной устойчивостью, инерцией, ханжеством, надежной рутиной. Где-то там, в небесных сферах, один из архетипов отвечал разом и за Бейкер-стрит в Лондоне 1889 года и за проспект Кирова в городе Горьком 1977-го». Холмс – настоящий герой нашего времени, и вовсе не потому, что он пользовался криминалистическими методами, о которых не ведала современная ему полиция (та многому у него научилась). Он и креативный, и инновативный, а если даже его система ценностей не особенно нравится самому Конан Дойлю – Кобрин подмечает это принципиальное различие между писателем и его героем – все равно он из тех, кто определяет жизнь и литературу. Даже акунинский Фандорин воспринимается родственником Холмса».

Morebo

Анастасия Бутина
Некоторая избыточность сведений о жизни Лондона и лондонцев покажется скучной лишь тем, кто бесповоротно равнодушен к холмсиане. Однако, если вам в детстве довелось прочесть хотя бы несколько детективных историй из потрепанного библиотечного сборника, то, погрузившись в ключи и коды, которыми щедро делится Кобрин, вы почувствуете щекочущее благоговение перед автором и работой, которую он проделал.

Нацбест

Андрей Мирошкин
О научном фоне произведений Конан Дойла написано множество исследовательских работ (многие из них вошли в фундаментальную "Энциклопедию Холмсианы"). Кобрин знакомит читателя с малоизвестными аспектами викторианства - финансовыми, юридическими, матримониальными и т. д. Тем самым автор стремится "наметить еще один контекст разговора о Холмсиане", проводя в своем роде детективное расследование. Историографические штудии здесь перемежаются детскими воспоминаниями: как и во многих советских семьях, сборник рассказов и повестей Конан Дойла у Кобрина в 1970-е годы был зачитан до дыр.

Московская правда

Андрей Пермяков
В какой-то момент любовь автора к сыщику начинает вызывать читательскую ревность. Злорадную такую ревность — мы ведь тоже Холмса любим, а книгу написал он!

Нацбест

Андрей Тесля
Читая рассказы о Шерлоке Холмсе, мы воспринимаем временную дистанцию, но она не оказывается для нас границей, пределом — напротив, представая дополнительным соблазном — старомодности, добротности, викторианских добродетелей и таких же пороков, преступлений одновременной изощренных и в то же время наивных.

Syg.ma

Андрей Щербак-Жуков
Кирилл Кобрин не просто предается трогательным воспоминаниям, он без лишней энигматичности вводит классический текст Конан Дойля в контекст современности истории. Он выстраивает сложную и прихотливо переплетенную систему, в которой находится место и любимым книгам детства, и историческим знаниям, и приметам советской действительности тех времен, когда наше поколение знакомилось с Шерлоком Холмсом.

Независимая газета Ex Libris 

Борис Куприянов
В своей новой книге автор показывает, как в рассказах Артура Конан Дойла отразилось становление эпохи модерна и викторианской Англии. Собственно, книга Кирилла Кобрина — это детек­тив, а рассказы о Шерлоке Холмсе — материал для расследования. Автор реконструирует исторические споры, смену научных подходов, социальные сдвиги, на фоне которых происходят события любимых сюжетов. Книга Кобрина — еще и признание: автор признается в своей долгой и трепетной привязанности к рассказам Конан Дойла. Популярность рассказов он объясняет во многом и тем, что мы по‑прежнему живем с героями в одной эпохе. Хотя изменилось очень многое, но Холмс, Чарльз Баскервиль и другие мыслят и рассуждают так же, как мы, а не как люди Средневековья. Почти как мы. Так, как мы бы рассуждали, не случись в ХХ веке двух мировых войн. Есть и еще одно неоспоримое достоинство «Шерлока Холмса и рождения современности»: это книга о чтении, о том, что может узнать читатель из книги кроме сюжета, а также о том, что произведение всегда обладает признаками эпохи, в которой оно писалось. Писатель, хочет он этого или нет, обязательно говорит и о своем времени.

Azamas

Варвара Бабицкая
В детстве Конан Дойля любили все. Кирилл Кобрин пронес этот интерес через всю жизнь и сделал рассказы о Шерлоке Холмсе предметом исторического и культурологического исследования, которое он ведет, кажется, иногда почти холмсовскими методами. На основе маленьких деталей, которые мы обычно проглатываем, увлеченные детективным сюжетом, Кобрин выстраивает ту общественную, экономическую, политическую реальность викторианского Лондона, порождением которой стал великий сыщик.

The New Times

Василий Владимирский
Кирилл Кобрин — журналист и историк, редактор журнала «Неприкосновенный Запас», автор без малого полутора десятка книг. Разумеется, англоман: кандидатскую диссертацию защитил по истории Уэльса, ныне живет в Лондоне. Заметная часть его работ посвящена сюжетам времен модернизации Британской империи, иными словами — Викторианской эпохе во всем ее убожестве и великолепии. Понятно, что автор с такой биографией (и такой библиографией) не мог рано или поздно не обратиться к шерлокиане, одному из самых удивительных литературных феноменов конца девятнадцатого-начала двадцатого века. Удивительных не потому, что рассказы и повести о Шерлоке Холмсе пользовались бешенным успехом у современников. Куда примечательнее то, что популярность этих бесхитростных на первый взгляд историй пережила и сэра Артура Конан Дойла, и Британскую империю в целом, и распространилась по всему свету (не исключая Россию) как лесной пожар. Хотя, казалось бы, какое дело школьникам из Кирова, Сингапура или Мехико до злоключений викторианских джентльменов?..

Само собой, Кирилл Кобрин, очарованный Холмсом еще в светлом пионерском детстве, предлагает свою версию ответа на этот вопрос. «Перед нами идеальное усиление подлинного интереса, — пишет он в одном из эссе, вошедших в сборник “Шерлок Холмс и рождение современности”, — когда объект совершенно чужой, но в нем угадываются структуры своего. Не детали, нет — они чаще всего вводят в заблуждение, — а именно структуры, скелет, каркас». Иными словами, не важно, где живут Холмс и Ватсон, чем завтракают («овсянкой, сэр!»), как одеваются и обращаются друг к другу. Но в том, как они выстраивают отношения, в конфликтах, с которыми они имеют дело, в характерах центральных и эпизодических персонажей шерлокианы очень много узнаваемого — это-то и подкупает читателя.

Впрочем, цель автора этой книги не сводится к поиску параллелей и аналогий. Фраза насчет структур — скорее реплика в сторону, комментарий на бегу. Цикл о Шерлоке Холмсе интересует Кобрина прежде всего как зеркало, в котором отразились главные противоречия и основные тенденции одной из интереснейших и сложнейших эпох в новейшей истории. Причем отразились не по воле автора, а просто в силу включенности Конан Дойла в общий поздневикторианский контекст. Рассказы о Шерлоке Холмсе не очерк нравов, не послание потомкам — тем интереснее следить, как исследователь вычленяет важные, значимые элементы, подчеркивает нюансы, на которые при беглом чтении просто не обращаешь внимания. «Проанализировать этот мир с точки зрения историка, обозначить “модерновость” как состояние общественного сознания, как тип исторического мышления (в том числе и самого автора, Артура Конан Дойла) — такова моя задача, — признается Кобрин. — Я пытаюсь проанализировать разные стороны Викторианской эпохи — отношение к деньгам и богатству, социальную роль женщин и даже рождение современного гуманитарного знания».

Анализ удался. Неожиданных, парадоксальных выводов тут хватает. Как дважды два исследователь доказывает, например, что викторианский мир по Конан Дойлу держится вовсе не на носителях «протестантской этики», придуманной Максом Вебером, а на честных неудачниках вроде Ватсона и людях богемы, маргиналах, к числу которых несомненно принадлежит Шерлок Холмс. Деньги, в том числе честно заработанные, не приносят счастья никому из героев, богатство не спасает от беды — а вот наоборот сплошь и рядом. Буржуазность буржуазностью, но Фортуна слишком часто отворачивается от преуспевающих представителей среднего класса, чтобы это можно было счесть случайным совпадением.

В то же время не стоит забывать, что «Шерлок Холмс и рождение современности» — не научная монография, а сборник эссе, автор которых не лишен чувства юмора. В статье, посвященной рассказу «Скандал в Богемии», он с серьезной миной доказывает, что события, описанные на страницах этой новеллы — ни что иное как мистификация, затеянная заскучавшим Холмсом и принятая простодушным Ватсоном за чистую монету. Можно, конечно, и так объяснить несообразности и натяжки, допущенные Конан Дойлом, но испытания бритвой Оккама версия, конечно, не выдержит.

Отдельная тема — комментирование переводов. Одно слово, показывает Кобрин, может полностью изменить трактовку образа героя, а современный русскоязычный читатель этого даже не заметит. «Собиратель древностей» или «антикварий» — казалось бы, какая разница? А вот для автора и его современников между двумя этими понятиями лежала целая пропасть: уважаемый ученый и смешной полуграмотный краевед — абсолютно непохожие персонажи, требующие к себе совершенно разного отношения. И это только один пример — из «Собаки Баскервилей», как вы, наверное, и сами догадались. Думаю, если бы Кирилл Кобрин прошелся с красной ручкой по всему корпусу рассказов о Шерлоке Холмсе, получился бы литературоведческий труд энциклопедического объема. К счастью или к сожалению, но эссе из сборника «Шерлок Холмс и рождение современности» больше напоминают маргиналии, записки на полях, «комментарии, толкования, мнения», чем энциклопедию. Кирилл Кобрин выхватывает самое вкусное, самое интересное, снимает сливки, но вовсе не претендует на всеохватность. Что ж, не страшно: для тех, кто ищет что-нибудь более основательное об эпохе Шерлока Холмса, есть и другие книги — например, «Бейкер-стрит и окрестности» Светозара Чернова объемом в 480 страниц.

piterbook

 

Галина Юзефович
В отличие от книг Зыгаря и Эпплбаум, рассказывающих о важном и болезненном, новый сборник эссе Кирилла Кобрина — образчик чистого и бесхитростного читательского удовольствия. Используя с детства всем знакомые рассказы Артура Конан Дойла о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона в качестве основы, Кобрин размышляет о тех чертах, которыми обладает широко понятая «современность» — эпоха modernity, начавшаяся, по мнению автора, во времена британской промышленной революции и не закончившаяся поныне.

Романтические и бестолковые антикварии, возящиеся с прошлым своей страны и в упор не видящие происходящих в ней перемен (из этой породы — добрейший доктор Мортимер, герой «Собаки Баскервилей»). Отважные незамужние наследницы, отстаивающие свои имущественные права, и вообще несущие свет гендерного равноправия довольно отсталому в этом смысле викторианскому обществу. Стремительно размывающаяся граница между центром и периферией, метрополией и колониями. Источники дохода — и их иерархия с точки зрения этики и традиций. Каждый из этих сюжетов берет свой исток в одном или сразу нескольких текстах «холмсианы», а после разделяется на множество веселых ручейков, разбегающихся в разных направлениях и иллюстрирующих взаимосвязь разных исторических эпох не хуже географической карты.

Один сюжет цепляется за другой, рассказанная история порождает следующую, иногда совершенно неожиданную — так, от «Собаки Баскервилей» тропка авторских размышлений выведет читателя к почти детективному рассказу о черепе барочного автора XVII века Томаса Брауна, а от него — к видному немецкому писателю конца ХХ века Винфриду Георгу Максимилиану Зебальду. Сквозь эстетику позднего XIX века проступают времена детства автора — эпоха советского застоя, и дальше — очертания дня сегодняшнего… Эссеистика Кирилла Кобрина (единственного и непревзойденного, пожалуй, мастера этого жанра в России) строится по принципу живого разговора с обаятельным, умным и эрудированным собеседником: иногда глубоко и парадоксально, иногда — легкомысленно и забавно, но всегда безукоризненно изящно, увлекательно и как-то по-особому доброжелательно. Словом, оптимальный вариант для необременительного литературного досуга с элементом интеллектуальности.

Игорь Гулин
В прошлом году культуролог и писатель Кирилл Кобрин выпустил книгу "Modernite в избранных сюжетах" — сборник случаев из истории такой странной вещи, как "современность". Его новая книга — что-то вроде веселого продолжений той, хотя читать ее можно и самостоятельно. Устроена она просто: Кобрин берет любимые книги детства — рассказы о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне — и пытается понять, что, собственно, в них происходит. Каждое эссе организовано как новое расследование, происходящее поверх того, что ведут обитатели Бейкер-стрит. Кобрин предлагает собственные версии произошедшего, обнаруживает тайную подоплеку действий конан-дойлевских героев. Но важнее тут — как и в случае с самим Холмсом — не цель, а метод. В каждом из наизусть знакомых сюжетов он обнаруживает двигатель-парадокс, связанный с одним из главных напряжений викторианской эпохи: эмансипацией женщин, кризисом колониализма, столкновением аристократического безделья и капиталистической деловитости. Несмотря на то, что викторианство обычно становится объектом ностальгии, для Кобрина все эти сюжеты связаны именно с острым ощущением "сегодняшнего дня", появлением современности, времени, в котором мы до сих пор обитаем. А сам Холмс всякий раз оказывается агентом этой еще не совсем наступившей эпохи, скромным, но ехидным пророком.

Коммерсант

Инна Моисеева
Автор этой книги, писатель, историк и журналист Кирилл Кобрин был очарован рассказами о Шерлоке Холмсе далеким маем 1973 года. И именно эта искренняя любовь к холмсиане, вспыхнувшая сорок лет назад, помноженная впоследствии на интерес к истории, и определила, по сути, появление этого историко-культурологического анализа Викторианской эпохи – через одних из самых популярных ее литературных героев.

«О героях Конан Дойля известно все, что может быть известным, даже больше. Размышляя несколько лет назад об этом, я вдруг понял, что о самом главном забыли. О том, что за история происходила вокруг Холмса и Ватсона, точнее – участниками, действователями какой истории они были».

Так или иначе, литература – источник исторический, прямо или косвенно отражающий действительность того времени, в которое она создается. Нужно только повнимательнее присмотреться. Кирилл Кобрин именно таким образом и присматривается к холмсиане, которая, по его словам, оказывается одним из универсальных ключей к истории Нового и Новейшего времени (или modernity, или Modern Times) и реконструирует экономический и социальный фон рубежа 19-20 веков.

«…цикл рассказов и повестей о Шерлоке Холмсе есть своего рода энциклопедия викторианского мира, эпохи, которая определяется сейчас как «модерная», как «современность», modernity… Попытаться проанализировать этот мир с точки зрения историка, обозначить «модерность» как состояние общественного сознания, как тип исторического мышления (в том числе и самого автора, Артура Конан Дойля) – такова моя задача».

Подзаголовок книги – «Деньги, девушки, денди Викторианской эпохи», но этот сборник эссе не только про то, как относились к богатству и какова была социальная роль женщины, он и про культурную жизнь того времени, и про британское имперское, колониальное сознание, и про рождение современного гуманитарного знания, и много еще про что.

Кобрин напоминает сюжеты, подмечает детали, сканирует общий фон событий, описываемых Дойлем в том или ином рассказе про великого сыщика, и пытается показать, как же все-таки был «устроен британский мир, только-только ставший «современностью».

Книга «Шерлок Холмс и рождение современности» – весьма любопытна, и как факт, и как новая встреча с любимыми героями, и как воссоздание истории через литературу. Даже если читатель и не является большим поклонником Дойля (или не является его поклонником вовсе) – удовольствие от прочтения вполне гарантировано.

Культур-мультур

Ирина Залогина
Шерлок Холмс – несомненный образец «нового денди», перезагруженного и откамбербэтченного, и никуда нам от этого уже не деться. Правда, понятие «денди» совершенно уже потеряло первоначальный смысл, и честнее было бы называть это явление «новыми чудаками», тем более что чудаки сегодня на передовом крае моды. Но именно милые, взлелеянные и заботливо ухоженные странности роднят современного «денди» с викторианским. О чудаках, эстетах, их деньгах, сексуальных предпочтениях и дурных привычках как раз и пишет Кобрин – с подобающей викторианцам дотошностью и витиеватостью.

GQ

Мария Кривошеина
В целом книга Кирилла Кобрина вполне справляется с заявленными в предисловии задачами: дать отчет своим впечатлениям (= понять, что делает мир рассказов Дойля таким узнаваемым — из чего в них складывается modernity) и коротко наметить возможный контекст разговора о шерлокиане. В конце вводной части Кобрин добавляет: «Честно говоря, автор настолько любит этот город и историю этой страны, что просто не смог удержаться» (с. 12). И именно эта ремарка объясняет многие особенности книги — и городоведческие отступления о лондонских улицах, и полулирические рассуждения о русских переводах холмсианы, и — возможно — афористичность вкупе с цветистой метафоричностью слога.

НЛО

Муминат Магомедова
Вы знаете всё о Шерлоке Холмсе? А вот и нет, не всё. Журналист и историк Кирилл Кобрин решил поколдовать над текстом Артура Конан Дойля с точки зрения понимания эпохи. Вы хотите прочитать, что в любимой повести «Знак четырёх» говорится о грустной судьбе среднего класса в викторианской Великобритании? Тогда вам сюда, в книгу «Шерлок Холмс и рождение современности».

Наш Избербаш 

Настя Курганская
Историк и журналист Кирилл Кобрин — один из немногих, кто всегда пишет умно. Но тут тема, выбранная им, ещё и интересна — и ему самому, и, так сказать, широкому читателю. В новой книге Кобрин возвращается к своему детскому увлечению Шерлоком Холмсом, чтобы проанализировать его уже по-взрослому. В рассказах Конан Дойла он открывает для себя начало современного мира. Ведь Шерлок Холмс и его приятель Ватсон живут почти так же, как и мы с вами: снимают квартиры, ходят в театры, читают газеты и даже ездят на общественном транспорте. Примерно с них начинается мир таким, как мы его знаем. Имеются в виду не только приметы времени, но и появление нового типа общественного сознания с его отношением к деньгам, знаниям, женщинам или, например, патриотизму. Так, внимательно перечитывая эти рассказы, мы видим в них рождение «отважного работящего женского мира модерна» или «разумного, рационального, благородного, сдержанного патриотизма» (последний, увы, до наших дней не дожил).

The-village

Николай Никифоров: Интервью с Кириллом Кобриным
Николай Никифоров

Medium

Ольга Балла-Гертман
«Словом, конан-дойлевский цикл рассказов и повестей о Шерлоке Холмсе оказывается прочитан как насквозь симптоматичный. Как живая (слава богу, все-таки живая) иллюстрация общих принципов и энциклопедия викторианской жизни. И только ли викторианской? <...> То есть перед нами – очередная лаборатория для работы над проблемой, давно и устойчиво занимающей Кобрина-историка: как устроена "модерность"?»

Радио Свобода

ISBN 978-5-89059-279-8
Издательство Ивана Лимбаха, 2017

(Доп. тираж. Пред. изд.: ISBN 978-5-89059-240-8 Издательство Ивана Лимбаха, тираж 2000 экз., 2015)

Редактор И. Г. Кравцова
Корректор Л. А. Самойлова
Компьютерная верстка: Н. Ю. Травкин
Дизайн: Н. А. Теплов

Обложка, 184 с., ил стр.
УДК 821.161.1’06-4 + 821.111 (091) + 94 (410) «18»
ББК 84 (2 = 411.2) 6 + 83.3 (4Вел) 52 + 63.3 (4Вел) 52
К 55
Формат 84×1081/32
Тираж 300 экз.