Варвара Полянская
Мариуш Вильк называет себя русским писателем, пишущим по-польски. И это действительно так. Около двадцати лет он вживается в суровую российскую действительность на севере нашей страны, то погружаясь в историю Соловецкого архипелага, то странствуя с саамскими пастухами тропами оленей, то выращивая картошку в Заонежье. Последние годы Мариуш Вильк живет в Петрозаводске и пишет о столице Карелии. Так что мы можем с успехом назвать его и карельским писателем тоже. Новая книга – шестая, написанная в России. Однако на русский язык пока переведены только два труда Мариуша, книги в форме дневниковых записей, – «Волчий блокнот» и «Волок». «Волчий блокнот» достать сейчас уже практически невозможно: один из соловецких бизнесменов скупил большую часть тиража, чтобы торговать книгами как сувенирами. А «Волок», презентация которого состоялась в петербургском Доме книги на Невском проспекте, подвозили в магазин за время часовой встречи писателя с читателями аж два раза – так быстро разбирали покупатели новую книгу Вилька.

Книга «Волок» появилась на свет благодаря питерскому издательству Ивана Лимбаха. Говорят, это издательство весьма придирчиво отбирает произведения для публикации. Что попало печатать не будут. То, что книга появилась именно в Петербурге, имеет свой тайный смысл. Под одной обложкой объединены три дневника писателя: «Соловецкие записки», «Карельская тропа» и «Северный дневник». Название «Волок» Мариуш Вильк дал книге в честь Осударевой дороги, которая начиналась на берегах Белого моря, а заканчивалась на Балтике, куда военные корабли доставлялись или посуху волоком, или, где позволяли условия, по воде. Кстати, этот путь в свое время повторили строители Беломорско-Балтийского канала, а затем и сам писатель, путешествовавший на яхте по следам Осударевой дороги. Описание этой экспедиции есть и в книге «Волок». 

Мариуш Вильк называет себя человеком-дорогой. Это – особая философия странника, совершающего путешествие не столько по географическим маршрутам, сколько в глубь самого себя. Когда-то эта философия и привела его из Польши, где он был одним из лидеров подпольной организации «Солидарность» и доверенным лицом Леха Валенсы, на Север России. Если говорить о жанре, в котором он работает, то Мариуш склонен отнести себя к писателям «нон-фикшн». То есть к тем, кто пишет не выдуманные рассказы, а то, что пережили сами. Мариуш пишет о своей собственной тропе, которая проходит далеко от проторенных дорог: «Моя тропа капризно пишется: то петляет, будто от пули бежит, то вьется, кружится упрямо, водя носом по земле, то в завитушках плутает (словно в стародавних временах), то поблекнет и скроется в трясине, чтобы спустя мгновения вынырнуть по ту сторону…». 

На встречу с писателем в Доме книги пришло немало жителей северной столицы. Многие услышали интервью с Мариушем Вильком на радио «Эхо Петербурга» и поспешили в центральный книжный магазин, чтобы обзавестись собственным экземпляром «Волока». Брали автографы, задавали автору вопросы. И кто-то из толпы все пытал писателя: «Скажите, а где люди более счастливы: в Польше или в России?». Ответ Мариуша был краток: «Там, где рядом есть любимый человек!». Путешествуя по разным мирам, он вслед за другими исследователями пришел к выводу, что неважно, откуда и куда ты идешь, значение имеют только люди, которых ты встречаешь на своем пути.  В этой жизни он избрал роль странника, а не туриста, потому что турист смотрит на окружающий мир извне, а странник всегда пытается постичь происходящее изнутри. 

Вести Карелии 

Елена Зиновьева
Необычна биография автора. Польский писатель, бывший пресс-секретарь и доверенное лицо Леха Валенсы, дважды заключенный, подпольщик, человек, объехавший полмира, очевидец московского путча и абхазской войны. В начале 90-х годов прошлого века он осел на Соловках, а после перебрался в Карелию, немало кочевал по Кольскому полуострову, художественно — и на бытовом уровне — осваивая Русский Север. Соловки, а затем и север России оказались для польского писателя той “наблюдательной вышкой”, с которой он “глядит на Россию, на мир”. В настоящее издание вошли “Соловецкие записки: 1998–1999”; “Карельская тропа: 1999–2000”; “Северный дневник: 2001–2002”. Проза М. Вилька — это заметки “по горячим следам”, исторические, археологические, культурологические экскурсы, этнографические наблюдения, рефлексии и комментарии, интервью, письма и эссе.

Отъединившись от суеты и молвы, он изучает дневники и записки европейских “открывателей” Русского Севера, русские летописи, жития и жизнь русских святых, старинные путеводители. Ему одинаково интересны и археологические открытия эпох мезолита и неолита, и история русской колонизации со времен Новгородской Руси, история монастырей, “польский след” на Русском Севере, особенно четкий в период русской смуты начала ХVII века, старообрядческая Атлантида, эпоха петровских преобразований, освоение Севера в ХVIII и ХIХ столетии. И, конечно, события “новейшего времени”: сталинские лагеря, строительство Беломорканала, задуманное еще в ХIХ веке и реализованное с применением техники и средств Древнего Египта в ХХ. М. Вильк прошел на суденышке по Беломорканалу. “Путешествие от Белого моря до Ладожского озера — все равно что прочитать край, лежащий вдоль водной тропы, — будто книгу, писанную русскими колонизаторами Севера и английскими мореходами ХVI века, рабами Петра Великого и зэками Беломорстроя, иллюстрированную северной природой — камнем, водой, лесом — да карельским житием-бытием”. На страницах его книг мощные фигуры русских чудотворцев, совершавших встарь подвиги мученичества и ответственности, соседствуют с не менее значительными личностями новейших времен. По мнению писателя, жанр жития вполне применим к судьбам его знакомцев, ветеранов Великой Отечественной. Он усматривает черты протопопа Аввакума в В. Шаламове, повторившем опыт первых русских биографов — и в жизни, и в прозе. Изучая историю сталинских лагерей, он приходит к парадоксальным выводам. Его источники не только свидетельства, оставленные в первую очередь интеллигенцией. Он анализирует статистику, посещает территорию бывших лагерей, беседует с местными жителями, “простыми” обитателями бывших лагерных пространств, бывшими заключенными, охранниками. Мнение его не раз расходится с мнением А. Солженицына и даже чтимого им В. Шаламова. Конечная цель М. Вилька — различить, где растет дерево, а где “клюква”. Польский писатель постоянно стремится преодолеть стереотипы стороннего взгляда на Россию, не погрязнув при этом в не менее многочисленных представлениях русских о самих себе. Так, по его мнению, очередным стереотипом является утверждение, что русская Церковь всегда и полностью была подчинена светской власти. Нет, конфликты Церкви и власти обычны на Руси. Примеры? Столкновение Василия III с митрополитом Варлаамом закончилось для последнего казематом Каменного монастыря, мученическую смерть приняли и пошедший против воли Ивана Грозного св. Филипп, игумен Соловецкий, митрополит Московский и всея Руси, и патриарх Тихон во времена, когда Сталин примерял к себе роль Ивана Грозного. Обладая широким кругозором в области западноевропейской и русской философии, литературы, лингвистики, истории, М. Вильк полемизирует с учеными, писателями, публицистами настоящего и прошлого. “Но Россия — не Европа, так что, измеряя ее категориями европейской логики и польской грамматики, неизменно попадаешь пальцем в небо”. Он на собственном опыте постиг, почему отвлеченные понятия: демократия, свобода слова или права человека — на севере отходят на второй план, так как первостепенное значение имеют свет, тепло, вода. И хотя у М. Вилька есть возможность наблюдать каждое утро, как “мир рождается у меня на глазах”, радоваться, когда “день чист, словно глаза, промытыдобрым сном”, у него накоплен немалый опыт выживания в суровых условиях Севера (нужна вода, пробей полынью). “Русский писатель, пишущий по-польски”, постоянно сталкивается с проблемой неполной переводимости с русского на польский многих слов и понятий. Хотя бы потому, что некоторые явления российской действительности вне ее просто не существуют, а потому бессмысленно искать их эквивалент в польском языке. “Болтая с соотечественниками о России (по-польски!), мы говорим о разном”. О лингвистических проблемах подробно рассказано в предисловии переводчика. И сам М. Вильк неоднократно размышляет о трудностях взаимопонимания на лингвистическом уровне, переходящих и в другие сферы сосуществования народов. “Да-а, русский дух… но как перевести его на наш язык, не растеряв по дороге ни духа, ни запаха?” Несмотря на все языковые и ментальные нюансы, М. Вильк открывает Русский Север, открывает не только для себя, для европейского читателя, но, неожиданный и непознанный, и для читателя русского.

Журнальный Зал 

Николай Александров
Мариуш Вильк – «польский писатель, бывший пресс-секретарь и доверенное лицо Леха Валенсы, дважды заключенный, подпольщик, человек, объехавший полмира, очевидец московского путча и абхазской войны, осевший затем на Соловках, а после перебравшийся в Карелию и немало кочевавший по Кольскому полуорстрову» - так характеризует автора книги «Волок», вышедшей в «Издательстве Ивана Лимбаха», переводчица Вилька – Ирина Адельгейм. Это вторая книга Мариуша Вилька – на русском языке, первая – «Волчий блокнот» вышла в издательстве «Новое литературное обозрение». В «Волоке» Вильк пишет о Севере, о Соловках, о своем путешествии по Беломорканалу, о Шаламове и Набокове, о русском и польском языках и о том, почему в его книгах так много русицизмов, ну, и, разумеется, пишет о людях, с которыми встречался, пишет о том, что узнал, увидел и услышал. Эта удивительная книга, в которой дышит неподдельная любовь к русскому Северу. Собственно, это любовь и оставила Вилька в Корелии, так что он уже как будто и не знает, стоит ли писать о России, прожив в ней десять лет.

 Эхо Москвы 

ISBN 978-5-89059-121-0
Издательство Ивана Лимбаха, 2008

Пер. с польского: И. Адельгейм
Редактор И. Г. Кравцова
Корректор П. В. Матвеев
Компьютерная верстка: Н. Ю. Травкин
Дизайн: Н. А. Теплов

Обложка, 248 стр.
УДК 821.162.1(82-4)+911(470)
ББК 76.01(4Пол):26.89(231) В46
Формат 60x901/16 (215х140 мм)
Тираж 2000 экз.

Книгу можно приобрести