Отрывок

Морщинка

В чистом ноле жили-были две мышки: Алишка-кургузка и Морщинка-долгоуска. Старая Алишка ходила на промысел добывать себе на день пищу, а молоденькой наказывала, чтобы сидела себе дома, убирала постельки.
Постельки у мышек были из листьев, подушки из цветочков, одеяльца из душистой травки.
Хорошо было Морщинке в тесной норке, да не весело. Крошечное окошечко из мотыльковых крылышек пропускало чуть маленький желтый светик. Темно было в норке.
Усядется мышка на старой подоконник, грызет морковку и думает, либо усиком но стеклышку водит — выводит тонкими буковками: 
«чистое поле».
Никогда не видала Морщинка чистого поля.

У ЛИСЫ БАЛ

У лисы бал.
— Я пес.
— Я бас.
— Я баран.
Это ноты.
Барабан.

Трам-там-там.
Трам-там-там.

По высоким горам,
по зеленым долам
чинно шествуем на бал.
Разбреда-емся,
собира-емся,

переходим ров и вал.
Осел, козел,
олень да лев,
медведюшка —
звери страшные,
звери важные,
сам с усам,
сам с рогам.

Трам-там-там.
Трам-там-там.

У лисы бал.
— Я пес.
— Я бас.
— Я баран.
Это ноты.
Барабан.

Трам-там-там.
Трам-там-там.
Там, там,
Там.

Отрывок

А там на кладбище, а там на могиле — обманутый вышел из могилы Коструб. Созвал мертвецов. И полетел с мертвецами вслед за царевной. Прилетел до избы, кричит под окном:

«Мертвец, отвори мертвецу:
будем с живым пир пировать!»

Зашевелился мертвец: то ногой, то рукой поведет. А потом с лавки как встал и пошел - дверь отворил. И нашло мертвецов полным-полно. Окружили печь, кличут царевну:

«Вылезай, вылезай:
будем пир пировать!»

— У меня пет рубашки и сафьяновых сапожков, принесите мне! Там они — на могиле.
Посылает царевич мертвеца на могилу. И вернулся мертвец, принес и рубашку и сапожки. И опять кличут царевну.
А она им: то, говорит, рукавичек нет, то платка у ней нет, то пояса. Но мертвецы ей все из могилы достали; и платье и жемчуг до последней крупинки. Кличут:

«Вылезай, вылезай:
будем пир пировать!»

И надела царевна белое платье, жемчуг. Вышла. И в кругу мертвецов замерла. А! как обрадован мертвый живому:

«Я тебе верен
— за гробом!»

Целовал царевну мертвый царевич — и с поцелуем живая кровь убывала: теплая текла в его холодные синие жилы.
Третьи петухи пропели — мертвецы разлетелись по темным могилам: там, в могилах, облизывали красные губы. И не вернулась царевна в свой серебряный терем: нашли Чучелку утром — белая, как белый снег, без единой кровинки, далеко — в чистом поле в мертвецкой избе.

Вьется вьюга и воет — валит. И опрокидывая, руша, сбивает с ног. Разворотила нелегкая дубья-колодья, засыпала окна — хоронит серебряный терем.

Холодна зима —
белый снег.