Отрывок

Дай, джинн, на счастье лампу мне!

Служил Гаврила почтальоном,
Марии нес благую весть.

Была весна. Делились клетки.
Жизнь развивалась из белка...

Сонная луна-то!

Старик Хоттабыч нас приметил

Молчи, скрывайся и таи,
Не верь, не бойся, не проси!

Отрывок

В центонах есть что-то, в сущности, очень детское — безграничное доверие к ритму?

Младшая дочь в чуковском возрасте (тогда она говорила: «дыр с сырками и рою муки») соединяла стихи о елке со стихами о родине:

Наша Родина сильна —
Достает до потолка

Чуть позже предпосылала теме елки довольно пеструю экспозицию:

По улице ходила
Большая Крокодила.
Выходила — песню заводила:
Мы едем, едем, едем
В далекие края,
И много-много радости
Детишкам принесла!

Ю. Лотман в разговоре о центонах, выслушав этот пример, припомнил рассказ своей сестры, работавшей до войны в интернате для умственно отсталых детей. Однажды там устроили концерт — как это называлось, «силами воспитанников», и одна девочка читала чье-то стихотворение, в котором перечислялись окружающие нас результаты мудрой политики партии: новые стройки, веселые люди, дружные народы и т.п.; в каком-то месте перечня девочка запнулась и неожиданно (но в ритм и чуть ли не в рифму) закончила: «И глядят уныло / Голые кусты». «У малютки, - пояснил Лотман, — что-то в головке замкнулось».